.Igni et Ferro.
Утро началось как-то уныло, серо и казалось, что день не задался с самого начала.
Хотела встать минут на 10 пораньше и сделать разминку, чтобы разогнать кровь, но еле оторвала себя от подушки в обычное время, когда каждая минута расписана. Надеялась пройтись до работы пешочком, но вышла на балкон, дабы проверить погоду на улице, постояла с минутку, поводила носом из стороны в сторону, поежилась по порывом холодного ветра, потопталась еще немного и заскочила обратно в утреннее, сонное тепло квартиры. Идти пешком совершенно расхотелось. Тут меня выручил телефон. И папенька, согласившийся подобрать непутевую дочь, правда минут на 10 позже, чем обычно. Так что у меня появилось немного свободного времени, когда я уже была собрана и готова выходить, и можно было сделать что-то полезное. Так что с каким-то странным удовлетворением прибралась на кухне, расставив многочисленные баночки-коробочки по своим местам. Красота! И настроение мое стало более солнечным, несмотря на уличную пасмурность.
Казалось бы все как обычно, и только это маленькое отклонение от "плана" станет сегодняшней достопримечательностью...
Рабочий день начался на удивление тихо и мирно - ни суетящихся покупателей, ни разрывающегося под ухом телефона.
Только как будто случайно забредший мастер, которому что-то понадобилось для личных целей. Уже выписав документы и отдав ему на подпись, я увидела у него в руках золотую перьевую ручку, которую он достал из кармана робы.
- Красивая у вас ручка. Давно задумываюсь о такой, - сказала я, делясь одним из желаний, давно закопанных где-то в пыльных уголках памяти.
- Да, у меня их несколько, - он заговорщицки понизил голос, - в память о женщинах. Жаль только недавно один золотой Паркер украли...
Последнее было сказано без хвастовства, а с искренней досадой и грустью. Только тогда я поняла, что ручка и в самом деле не просто позолоченная, а именно золотая. И что дорога этому человеку она совсем не своей ценой, а воспоминаниями, которые с ней связаны.
- Вот этой уже лет двадцать, - он продолжал делиться своими воспоминаниями... И тут он как-то плавно, почти без перехода начал тихонько, вполголоса, начал читать свои стихи, посвященные женщине. Уж не знаю, той ли, с которой связана история ручки или просто посвященные любимой женщине. Знаю лишь одно - каждая строка, каждое слово звучали словно заклинание, разжигали огонь в сердце, вызывали улыбку и слезы.
Я не помню всего стихотворения, лишь отдельные слова, произнесенные так спокойно и страстно
"Стоя пред ней на коленях
Я тихо шептал
Не губи...
Хотел с ней слиться с ней воедино...
Она сказала Подожди"
Он рассказал о том, что пишет стихи своим коллегам на дни рождения, а те их бережно хранят и иногда устраивают совместные чтения.
О том, что пишет детские стихи, которые читает внучке. Составляет планы детских утреников, подбирая песни и составляя речи для воспитателей.
Он поделился то мной мечтой о том, чтобы на пенсии выпустить книгу детских стихов, и даже прочитал мне несколько по памяти.
В конце с какой-то иронией назвал себя устаревшим, вышедшим из моды этого поколения и пожаловался, что раньше всегда ходил в костюме, а теперь как попало, в рабочей робе.
Весь разговор занял минут 7-10, и только об одном я жалею, что так и не узнала его имени...
Хотела встать минут на 10 пораньше и сделать разминку, чтобы разогнать кровь, но еле оторвала себя от подушки в обычное время, когда каждая минута расписана. Надеялась пройтись до работы пешочком, но вышла на балкон, дабы проверить погоду на улице, постояла с минутку, поводила носом из стороны в сторону, поежилась по порывом холодного ветра, потопталась еще немного и заскочила обратно в утреннее, сонное тепло квартиры. Идти пешком совершенно расхотелось. Тут меня выручил телефон. И папенька, согласившийся подобрать непутевую дочь, правда минут на 10 позже, чем обычно. Так что у меня появилось немного свободного времени, когда я уже была собрана и готова выходить, и можно было сделать что-то полезное. Так что с каким-то странным удовлетворением прибралась на кухне, расставив многочисленные баночки-коробочки по своим местам. Красота! И настроение мое стало более солнечным, несмотря на уличную пасмурность.
Казалось бы все как обычно, и только это маленькое отклонение от "плана" станет сегодняшней достопримечательностью...
Рабочий день начался на удивление тихо и мирно - ни суетящихся покупателей, ни разрывающегося под ухом телефона.
Только как будто случайно забредший мастер, которому что-то понадобилось для личных целей. Уже выписав документы и отдав ему на подпись, я увидела у него в руках золотую перьевую ручку, которую он достал из кармана робы.
- Красивая у вас ручка. Давно задумываюсь о такой, - сказала я, делясь одним из желаний, давно закопанных где-то в пыльных уголках памяти.
- Да, у меня их несколько, - он заговорщицки понизил голос, - в память о женщинах. Жаль только недавно один золотой Паркер украли...
Последнее было сказано без хвастовства, а с искренней досадой и грустью. Только тогда я поняла, что ручка и в самом деле не просто позолоченная, а именно золотая. И что дорога этому человеку она совсем не своей ценой, а воспоминаниями, которые с ней связаны.
- Вот этой уже лет двадцать, - он продолжал делиться своими воспоминаниями... И тут он как-то плавно, почти без перехода начал тихонько, вполголоса, начал читать свои стихи, посвященные женщине. Уж не знаю, той ли, с которой связана история ручки или просто посвященные любимой женщине. Знаю лишь одно - каждая строка, каждое слово звучали словно заклинание, разжигали огонь в сердце, вызывали улыбку и слезы.
Я не помню всего стихотворения, лишь отдельные слова, произнесенные так спокойно и страстно
"Стоя пред ней на коленях
Я тихо шептал
Не губи...
Хотел с ней слиться с ней воедино...
Она сказала Подожди"
Он рассказал о том, что пишет стихи своим коллегам на дни рождения, а те их бережно хранят и иногда устраивают совместные чтения.
О том, что пишет детские стихи, которые читает внучке. Составляет планы детских утреников, подбирая песни и составляя речи для воспитателей.
Он поделился то мной мечтой о том, чтобы на пенсии выпустить книгу детских стихов, и даже прочитал мне несколько по памяти.
В конце с какой-то иронией назвал себя устаревшим, вышедшим из моды этого поколения и пожаловался, что раньше всегда ходил в костюме, а теперь как попало, в рабочей робе.
Весь разговор занял минут 7-10, и только об одном я жалею, что так и не узнала его имени...